СУТЬ И БУДУЩНОСТЬ ИДЕИ МЕЖДУНАРОДНОГО ЯЗЫКА

У всех идей, которые играют важную роль в истории человечества, одна и та же
судьба: современники встречают их не только с заметно упорным недоверием, но
даже с какой-то необъяснимой враждой; пионеры этих идей должны много
сражаться и много страдать; на них смотрят как на безумных людей, по-детски
глупых, или даже наконец прямо как на людей совершенно бесполезных. В то же
время люди, которые занимаются всякой бесцельной и бесполезной бессмыслицей,
если только она в моде и соответствует обычным идеям толпы, наслаждаются не
только всеми благами жизни, но также почетным именем "ученых" или "полезных
публичных деятелей"...
К тем идеям, которые современникам казались бесодержательными фантазиями, а
потомкам будут казаться таким естественным делом, что они не поймут, каким
образом люди тысячи лет жили без них, - к таким идеям принадлежит также идея
введения общего языка для общения между различными народами. Когда наши
потомки будут читать в истории, что люди, эти цари земли, эти самые высокие
представители мирового интеллекта, эти полубоги, на продолжении целых
тысячелетий жили рядом друг с другом, не понимая один другого, они просто не
захотят поверить. "Ведь для этого не нужны были сверхъестественные усилия, -
скажут они, - любой из этих людей владел набором условных звуков,
посредством которых он мог полностью объясниться со своими ближайшими
соседями, - почему же не пришло им в голову согласовать между собой, что
один из этих наборов условных звуков будет введен для взаимного объяснения
между всеми, подобно тому, как для большинства культурных людей уже давно
были введены система мер, единый условный алфавит, единые музыкальные знаки
и т. д.!" Наши потомки возмутятся, когда узнают, что на людей, которые
прилагали усилия по введению общего языка, современники показывали пальцем,
как на маньяков, мальчишек, не заслуживающих названия серьезных людей; что
об этих людях любой тупица мог острить в газетах, сколько мог, и не нашелся
никто, кто бы сказал им: "вы можете найти эти идеи выполнимыми или не
выполнимыми, но насмехаться над ними, даже не познакомившись с ними, стыдно,
господа!"...
Мы системно проанализируем следующие вопросы: 1) необходим ли международный
язык; 2) возможен ли он в принципе; 3) существует ли надежда, что он реально
будет введен на практике; 4) когда и каким образом это будет сделано и какой
язык будет введен; 5) ведет ли наша нынешняя работа к какой-нибудь
определенной цели, или мы действуем еще вслепую и рискуем, что наша работа
пропадет впустую, и благоразумные люди должны еще держаться в стороне от
нас, пока "дело не прояснится".

Необходим ли международный язык? Этот вопрос своей наивностью вызовет смех у
будущих поколений, так же как наши современники засмеялись бы, например, при
вопросе "необходима ли почта?" Большая часть интеллигентного мира уже сейчас
найдет этот вопрос излишним; однако чтобы быть последовательными, мы ставим
этот вопрос, благодаря тому, что существует еще много людей, которые
отвечают на этот вопрос: "нет". Единственным мотивом, который некоторые из
этих людей приводят, является следующий: "международный язык разрушит
национальные языки и нации". Мы признаем, что сколько ни ломали голову, мы
никогда не могли понять, в чем именно состояло бы несчастье для
человечества, если бы в один прекрасный день оказалось, что уже более не
существует наций и национальных языков, но существует только одна
общечеловеческая семья с одним общечеловеческим языком. Но предположим, что
это действительно было бы что-то ужасное, и поспешим успокоить этих господ.
Международный язык хочет только дать людям разных народов, которые стоят
друг перед другом как немые, возможность понимать друг друга, но он никак не
намеревается вмешиваться во внутреннюю жизнь этих народов. Бояться, что
международный язык разрушит языки национальные, так же смешно, как например
бояться, что почта, которая дает людям, далеким друг от друга, возможность
общаться, угрожает уничтожить устное общение между людьми! "Международный
язык" и "всемирный язык" - две совершенно различные вещи, смешивать которые
никак нельзя. Если бы мы предположили, что когда-либо произойдет объединение
людей в один народ, в этом "несчастьи" (как называют его шовинисты) будет
виноват не международный язык, а принятые убеждения и мнения людей. Тогда
действительно международный язык облегчит людям достижение того, что вначале
было решено в принципе как желаемое; но если стремление к объединению не
родится у людей независимо, международный язык сам по себе, конечно, не
будет навязывать людям это объединение...

...Будет ли международный язык когда-либо введен? Если мы пришли к
заключению, что международный язык принес бы человечеству огромную пользу и
что его существование возможно, из этих двух выводов само собой вытекает
заключение, что такой язык рано или поздно непременно будет введен, ибо
иначе мы должны были отрицать у человечества существование всякой даже самой
элементарной разумности...
Если две группы людей разделены речкой и знают, что им было бы очень удобно
сообщаться друг с другом, и если они видят, что доски для соединения обоих
берегов лежат под руками, тогда не нужно быть пророком, чтобы предвидеть с
полной уверенностью, что рано или поздно доска будет переброшена через
речку, и сообщение будет налажено...
Так будет и с международным языком. В течение многих веков люди, еще не
очень нуждаясь в международном языке, не задумывались над этим вопросом; но
теперь они уже не успокоятся, пока эта проблема не будет решена. Можем ли мы
в этом сомневаться? Конечно, нет! Когда это случится - мы не намерены сейчас
предсказывать: может быть, это случится через год, через десять лет, через
сто лет или даже через несколько сотен лет, - но несомненно одно, что
сколько бы ни пришлось страдать первопроходцам этой идеи, и даже если бы эта
идея много раз засыпала на целые десятилетия, она уже никогда не умрет: все
чаще и упорнее будут звучать голоса, требующие введения международного
языка, и наконец, рано или поздно - если этот вопрос не будет решен самим
обществом - правительства всех стран должны будут уступить, устроить
международный конгресс и избрать какой-либо один язык в качестве
международного. Здесь может быть лишь вопрос времени: одни из вас скажут,
что это придет очень скоро, другие скажут, что это придет лишь в самом
далеком будущем; но что этот факт вообще когда-нибудь совершится - в этом
никто из вас, конечно, не усомнится ни на минуту.

Здесь мы сделаем небольшую паузу и скажем несколько слов о нас, борцах за
идею международного языка. Из всего доказанного нами вы видите, что мы вовсе
не такие фантазеры и утописты, каких многие из вас вероятно видели в нас и
какими нас рисуют многие газеты, не желающие вникать в суть того, за что мы
боремся. Вы видите, что мы боремся за дело, которое принесет человечеству
огромную пользу и которое рано или поздно непременно будет достигнуто.
Следовательно, всякий благоразумный человек может смело присоединиться к
нам, не боясь насмешек глупой и недумающей толпы. Мы боремся за дело вполне
обдуманное и определенное, и поэтому никакие ни насмешки, ни нападки не
собьют нас с этого пути. Будущее принадлежит нам. Предположим даже, что та
форма международного языка, за которую мы боремся, окажется в будущем
ошибочной и что грядущий международный язык будет не тот, который мы
избрали, - но и это вовсе не должно нас смущать, ибо мы боремся не за форму,
а за идею, а конкретную форму нашей борьбе мы дали только потому, что всякая
борьба абстрактная и теоретическая обычно ни к чему не приводит. Ниже мы
докажем, что и эта конкретная форма языка вполне обдуманна и имеет
несомненную будущность; но даже если бы вы и в этом усомнились, форма ведь
нас нисколько не связывает: если эта форма окажется ошибочной, мы завтра ее
изменим, а в случае необходимости мы ее послезавтра еще раз изменим, но мы
будем бороться за нашу идею до тех пор, пока она рано или поздно не будет
полностью осуществлена. Если бы мы, повинуясь голосу равнодушного эгоизма,
воздержались от нашей работы только потому, что со временем форма
международного языка возможно будет иной, нежели то, за которую мы сейчас
трудимся, это означало бы то же самое, что например отказаться от
использования пара по той причине, что возможно позже будет найдено лучшее
средство сообщения...

Мы доказали, что международный язык рано или поздно будет введен... Можем ли
мы предвидеть, какой язык станет международным? К счастью, мы можем ответить
на этот вопрос вполне положительно: "да, мы можем предвидеть, какой язык
станет международным, без всякой тени сомнения"...
Кроме полной нейтральности в национальном отношении, искусственный язык
отличается следующими качествами:
1) Он поразительно и невероятно легок для изучения: без преувеличения можно
сказать, что он по крайней мере в пятьдесят раз легче всякого естественного
языка. Великий писатель и философ Лев Толстой сказал о языке эсперанто
следующее: "Легкость его изучения такова, что, получив эсперантскую
грамматику, словарь и статьи, написанные на этом языке, я не позднее чем
через два часа занятий мог если не писать, то свободно читать на этом
языке..." В точно таком же духе выражались об эсперанто все те
беспристрастные люди и честные люди, которые, вместо того чтобы
философствовать о нем слепо, взяли на себя небольшой труд действительно
познакомиться с ним. Правда, что люди образованные могут выучить эсперанто
скорее, чем необразованные, но и последние изучают его чрезвычайно и
поразительно легко, ибо для изучения языка эсперанто от учащегося не
требуется никаких предварительных знаний. Среди эсперантистов вы найдете
много людей настолько необразованных, что они до сих пор на своем родном
языке пишут очень плохо и со многими ошибками, и тем не менее на языке
эсперанто они пишут вполне безошибочно, - и они выучили этот язык в течение
каких-нибудь нескольких недель, в то время как изучение какого-либо
естественного языка у этих же самых лиц должно было бы занять по меньшей
мере 4 или 5 лет.
Когда в 1895 году в Одессу прибыли шведские студенты, которые знали только
по-шведски и эсперантски, один журналист, который хотел с ними поговорить,
утром первый раз в своей жизни взял в руки эсперантский учебник, и вечером
того же дня он мог уже достаточно хорошо говорить со шведами...

2) Второе отличительное качество искусственного языка - это его
совершенство, которое заключается в математической точности, гибкости и
безграничном богатстве... Любой естественный язык строился таким путем, что
один повторял то, что он слышал от других; никакая логика, никакое
сознательное решение человеческого разума не имело здесь никакой силы... В
каждом языке вы найдете глаголы, которые не имеют того или иного времени,
лица, наклонения и т.д.; от этого существительного вы не можете произвести
прилагательное, от этого глагола вы не можете произвести существительное и
т.д. Потому что, мы повторяем, всякий естественный язык основывается не на
логике, а на слепом "так говорят" или "так не говорят". Но в искусственном
языке, сознательно основанном на строгих, не позволяющих никаких исключений
и произвола законах мышления, ничего подобного не может иметь место... Кроме
того, не забудьте, что совершенствование искусственного языка возможно до
бесконечности, ибо любое хорошее правило, хорошую форму, хорошее выражение,
которое существует в каком бы то ни было языке, искусственный язык имеет
полное право принять, всякий недостаток, который мог бы в нем содержаться,
он имеет право улучшить и изменить, в то время как в естественном языке ни о
чем подобном не может быть и речи, ибо тогда естественный язык превратился
бы уже в искусственный... Все нападки на искусственный язык исходят из уст
людей, которые об искусственном языке не имеют ни малейших знаний... Вы
слышали фразу: "Язык не может быть создан в кабинете, как живое существо не
может быть создано в реторте химика". Эта фраза не имеет ни малейшего
логического основания. Точно такую же фразу можно ведь употребить и против
искусственного алфавита, который человечество уже так давно использует с
огромной пользой для себя, и против искусственной езды с помощью пара или
велосипеда, и против всей нашей искусственной цивилизации!..

Представим себе, что собрался конгресс из представителей всех великих
держав, чтобы избрать международный язык. Нетрудно доказать, что их выбор мы
можем предвидеть не только с очень большой вероятностью, но и с полной
уверенностью и точностью... Предположим на минуту однако, что этот конгресс
будет полностью состоять из самых упрямых рутинеров и врагов всего нового и
что им придет в голову идея избрать какой-нибудь во всех отношениях
неудобный естественный язык. Если они захотят избрать какой-нибудь живой
язык одной из существующих наций, тогда огромным препятствием явится не
только зависть других народов, но и вполне естественное опасение каждой
нации за само свое существование: ибо само собой разумеется, что тот народ,
чей язык будет избран в качестве международного, получит такое огромное
превосходство над всеми другими народами, что он их просто раздавит и
проглотит.
Но предположим, что делегаты конгресса, чтобы избежать взаимной зависти,
выберут какой-нибудь мертвый язык, например, латынь, - что тогда будет?
Будет просто то, что решение этого конгресса останется мертвой буквой и
никогда не будет осуществлено. Всякий естественный язык, как живой, так тем
более и мертвый, настолько труден, что мало-мальски основательное его
изучение возможно только для лиц, которые располагают большим количеством
времени и денежных средств. Мы имели бы следовательно не международный язык
в настоящем смысле этого слова, но всего лишь международный язык для высших
классов общества... В то время как в случае избрания искусственного языка им
через несколько месяцев могли бы отлично владеть сразу весь мир, все слои
человеческого общества - не только интеллигентные и богатые, но даже самые
бедные и необразованные крестьяне. Вы видите, следовательно, что будущий
конгресс не может избрать никакой другой язык кроме искусственного. В
противном случае вопрос о международном языке фактически останется
нерешенным до тех пор, пока рано или поздно не соберется новый конгресс и
изберет искусственный язык.
Итак, мы просим вас запомнить вывод, к которому мы пришли, а именно:
международным языком грядущих поколений будет непременно язык искусственный.

Теперь нам остается ответить на последний вопрос, а именно: в настоящую
минуту эсперанто, действительно, является единственным кандидатом на роль
международного языка, но, поскольку конгресс представителей разных держав по
выбору международного языка осуществится вероятно еще не скоро, может через
десять а может через сто лет, ведь вполне может быть, что до этого времени
появится много новых искусственных языков, которые будут стоять гораздо
выше, чем эсперанто, и следовательно один из них может быть избран
конгрессом? Или, возможно, конгресс сам образует компетентный комитет,
который займется созданием нового искусственного языка?
На это мы можем ответить следующее. Возможность появления нового языка сама
по себе очень сомнительна, а поручить комитету создание нового языка было бы
так же бессмысленно, как, например, поручить комитету написать хорошую
поэму. Потому что создание полного, во всех отношениях пригодного и
жизнеспособного языка, которое многим кажется таким простым и шуточным
делом, в действительность есть дело очень и очень трудное. Оно требует с
одной стороны особого таланта и вдохновения, а с другой стороны - огромной
энергии, терпения и горячей, бесконечно преданной любви к предпринятому
делу...
Многих наши слова очень удивят, потому что им кажется, что нужно лишь
решить, что стол например будет "bam", стул будет "bim" и т.д. и т.д., и
язык уже будет готов... С самонадеянным видом многие предпринимают такую
работу; но стоит им немного углубиться в нее, они получают либо
беспорядочный набор звуков без какого бы то ни было плана и без какого бы то
ни было достоинства, либо сталкиваются со столькими препятствиями, со
столькими взаимно противоречущими требованиями, что теряют всякое терпение,
бросают работу и уже больше не показываются на публике.
Автор языка эсперанто, который посвятил своей идее всю свою жизнь, начиная с
самого раннего детства, который с этой идеей сросся и был готов все
пожертвовать ради нее, признается сам, что его энергию поддерживало только
сознание, что он создает нечто такое, чего еще никогда не существовало, и
что трудности, которые он встречал на протяжении своей работы, были так
велики и требовали столько терпения, что если бы волапюк появился на 5-6
лет раньше, когда эсперанто еще не был закончен, он (автор эсперанто)
наверняка потерял бы терпение и отказался бы от дальнейшей работы над своим
языком, несмотря на то, что он вполне хорошо сознавал огромное превосходство
своего языка над волапюком...

Из всего вышесказанного вы видите, что не существует ни малейшей причины
бояться, что появится какой-то новый язык, который вытеснит эсперанто -
язык, в который вложено столько таланта, столько жертв и столько лет
усердного труда, - язык, который в течение многих лет уже испытан во всех
отношениях и на практике отлично выполняет все то, что мы можем ожидать от
международного языка... Представим себе, что сейчас, несмотря на уже
существующий, всесторонне испытанный, уже имеющий множество сторонников и
обширную литературу язык эсперанто, появился однако человек, который решил
посвятить целый ряд лет созданию нового языка, что он смог довести свою
работу до конца и что язык, предложенный им, оказался действительно лучше,
чем эсперанто - давайте же посмотрим, какой вид имел бы этот язык. Если
грамматика языка эсперанто, которая дает полную возможность выразить самым
точнейшим образом все нюансы человеческой мысли, состоит всего из 16
маленьких правил, - тогда что новый автор мог бы дать лучшего? В крайнем
случае он дал бы, возможно, вместо 16 правил - 15, которые вместо 30 минут
изучения потребовали бы 25 минут. Но захочет ли кто-нибудь из-за этого
создавать новый язык и откажется ли мир из-за такого пустяка от уже
существующего и испытанного языка? Несомненно, нет; в крайнем случае мир
скажет: "Если в вашей грамматике какая-то мелочь лучше чем в эсперанто, мы
эту мелочь введем в эсперанто, и дело будет кончено". А каким будет словарь
этого языка? В наше время ни один исследователь не сомневается, что словарь
международного языка не может состоять из произвольно выдуманных слов, но
должен состоять из слов романско-германских в их наиболее употребительной
форме... Какой бы из многих проектов, появившихся после эсперанто, мы ни
взяли, мы найдем в каждом из них по меньшей мере 60% слов, которые имеют ту
же самую форму, что и в эсперанто. Но если в эсперантской грамматике почти
ничего нельзя изменить, а в словаре можно было бы изменить только
каких-нибудь 10% слов, тогда возникает вопрос, что же представлял бы из себя
этот новый язык, если бы он был создан и если бы он оказался языком, годным
во всех отношениях? Это был бы не новый язык, но лишь немного измененный
язык эсперанто! Следовательно, весь вопрос о будущности международного языка
сводится только к тому, будет ли эсперанто принят без изменений в его
нынешней форме, или в нем будут сделаны какие-то изменения!..

Эсперантисты вовсе не претендуют на то, что их язык представляет нечто
настолько совершенное, выше которого уже ничего не могло бы существовать.
Напротив: когда осуществится авторитетный конгресс, о котором будет
известно, что его решение будет иметь силу для мира, эсперантисты сами
предложат ему определить комитет, который занялся бы анализом языка и сделал
бы в нем все полезные улучшения, даже если бы для этого потребовалось
изменить язык до полной неузнаваемости; но поскольку нет никакой возможности
предвидеть, удастся ли комитету эта работа, не будет ли она длиться
бесконечный ряд лет, будет ли она в согласии доведена до счастливого конца,
и окажется ли вполне пригодной законченная работа, то разумеется было бы
очень глупо и непростительно со стороны комитета, если бы он ради будущей
проблематичной вещи отказался бы от фактической и во всех отношениях
законченной вещи, которая существует в настоящем; следовательно, даже если
бы конгресс пришел к выводу, что эсперанто не хорош, он мог бы решить только
следующее: принять пока язык эсперанто в его нынешней форме и параллельно с
этим определить комитет, который занялся бы совершенствованием этого языка
или созданием какого-то нового, более идеального языка. Каждый благоразумный
человек согласится, что конгресс может поступить только так и не иначе.
Следовательно, даже если мы предположим, что конечный язык будущих поколений
будет не эсперанто, а какой-то другой язык, который будет выработан в
будущем, в любом случае путь к этому языку непременно должен вести через
эсперанто.
Суммируя все, что мы сказали с начала до нынешней минуты, мы обращаем ваше
внимание на то, что мы пришли к следующим выводам:
1. Введение международного языка принесло бы человечеству огромную пользу;
2. Введение международного языка вполне возможно;
3. Введение международного языка рано или поздно непременно осуществится,
сколько бы рутинеры не боролись против этого;
4. В качестве международного языка никогда не будет выбран какой-либо другой
язык, кроме искусственного;
5. В качестве международного языка никогда не будет выбран никакой другой
язык кроме эсперанто; он или будет оставлен навсегда в его нынешней форме,
или в нем будут позже сделаны какие-то изменения.

А теперь посмотрим, что следует из всего, что мы сказали выше. Во-первых,
следует то, что эсперантисты вовсе не такие фантазеры, какими они кажутся...
Они борятся за дело, которое не только имеет огромную важность для
человечества, но которое к тому же не содержит ничего фантастического и
которое рано или поздно должно осуществиться и непременно осуществится...
На выше показанные пять выводов мы обращаем внимание тех эсперантистов,
которые борятся за свою идею бессознательно и поэтому при малейшем замечании
противников беспомощно останавливаются и не знают, что ответить, или падают
духом. Эти выводы представляют продукт простой и суровой логики. Поэтому,
если вам говорят: "Мир не хочет вашего языка", отвечайте смело: "Хочет мир
или не хочет, он раньше или позже должен будет принять его, потому что иначе
быть не может". Когда вы услышите: "Говорят, что появился новый язык,
говорят, что то или иное ученое общество или конгресс желают избрать тот или
иной язык или создать новый язык", отвечайте смело: "Все эти слухи или
предприятия основаны на абсолютном непонимании сути и истории идеи
международного языка; такие попытки со стороны не только частных лиц, но и
целых обществ повторялись уже много раз и каждый раз они заканчивались и
должны были закончиться полнейшим провалом; международным языком может
быть только эсперанто, ибо по законам логики и согласно сути дела иначе
быть никак не может"...
Второе, что следует из всего, что мы выше сказали, это следующее: Если бы
избрание международного языка зависело от какого-то конгресса представителей
разных государств, мы вероятно долго, очень долго должны были бы этого ждать
и никто из нас не мог бы ничего для этого сделать. Но если, как мы видели
выше, можно уже сейчас с полной уверенностью и точностью предвидеть, какому
именно языку судьба предназначила стать когда-нибудь международным, тогда
дело меняется. Нам уже сейчас нет необходимости ждать конгрессов; цель
вполне ясна и каждый может вовлечься в нее. Не оглядываясь на то, что
говорят или делают другие, каждый может принести свой камень для растущей
постройки. Ни один камень не потеряется. Ни один работник здесь не зависит
от другого, каждый может действовать отдельно, в своей сфере, по своим
силам, и чем больше будет работников, тем скорее будет закончено это великое
строение...